| » Тридцать три месяца висок скребут пули, с мясом вырываются нашивки, звучным речитативом дробит в ушах — Хайнер просовывает голову между простынёй и подушкой, пахнет свежим и малость застиранным (бело, белым, белые)
и мир вокруг тоже белый
По комнате разливается тишина. За десятки тысяч километров — поседевшее поле, оторванные конечности пришиты к чужим телам багровыми нитками. Хайнер достаёт ножницы, пилы, зубы, не гнушается никаких методов; всё хорошо, что приводит к нужному результату. Цель оправдывает средства, Хайнер где-то проебал ожидания собственных детей. Ему немного смешно.
В кузове пахнет солью и порохом, с кончиков пальцев срезана кожа, в комнате сына самодельный балетный станок, громко хлопают двери и никогда не открываются окна. Хайнер ходит в другую комнату.
Жар пустыни прикасается к волосам неуместным снегом, дробь арматуры въедается на подкорку привычным фоном — вместе с сиплым говором раненных, отвратительным иностранным акцентом, шёпотом своих, чужих, объятиями ярко-разукрашенной девушки в полевом госпитале. Медикаменты есть, но закончилась вода. Градус во флягах повышается пропорционально пережитому и ушедшему. Сквозь руки Хайнера утекает безвозвратно почти всё, включая жену, цели, наивную веру в то, что всё может быть хорошо. Отец приходит к Хайнеру из могилы и улыбается бескровной и слепой фотографией — ну как ты, сынок? Справился?
Хайнер сминает чьи-то волосы в кулак. Ни-чер-та.
Отрицать глупо: здесь что-то постоянно идёт не так. Белые ленты и пуанты искажают образ легко взмывающего к самому потолку сына; у него снова хлопает дверь, ноги тяжело шлёпают по полу. Рефлексия отравляет чужое и своё существование, требует слишком много и совсем ничего не даёт взамен. Соня трётся щекой о недельную щетину и ластится — в теле распадаются атомы, у неё постоянно вибрирует телефон.
Вскрывать нарыв нужно одним быстрым движением, несколько рёбер возможно сломать так, чтобы остальное осталось целым; спартанские условия существования в пять и пятнадцать закономерно перетекают в непонимание. Здесь что-то идёт не так. Адриан закрывает, уходит, отказывается, Соня — расстёгивает блузку, сидя на качелях.
Пап, я сломала каблук.
Пап, они всё сами.
П-а-а-а-а-а-а-п.
Хайнер прикладывается головой о каменную стену, что-то алое пачкает его волосы и пиджак. Он не понимает.
Завтра снова будет тридцать три, а после станет ещё больше, обгорит под ультрафиолетом, пожмёт руку товарища и скажет, что пора уходить. Дела фронтовые всегда заканчиваются, кто-то сбегает гулять по другим измерениям, кто-то возвращается домой и обнимает детей, ловит их в прохладной ночной пустоте чуть подрагивающими пальцами.
Оружейный бизнес — тоже бизнес. Связи нарастают на силуэт Хайнера как короста, которую здорово соскребать и наблюдать за последующим гниением. Люди проходят через его грудину и не оставляют следа, пока он надрезает чужие тела и вываливает наружу внутренности, чтобы посмотреть, как сделать больнее. Хайнер изучает агонизирующие шоки как таинства, свой собственный max порог находит в соседней комнате, вжимает в прохладную кровать и едва не плачет.
Здесь что-то идёт не так.
Музыка заполняет дом (снова Адриан пляшет под классику), простыни — белые, но теперь уже не такие чистые и влажные, да и прятки под подушкой не помогают. Хайнера всегда находят, поднимают, вбивают в грудь кол — вставай, делай, будь сильным, ты обещал.
И Хайнер обещает.
» Честь и хвала, если вы дочитали до конца этот ахтунг. Двое больных детей (раз и два) ищут замыкающего круг члена семьи. Маму мы давно похоронили. Вы должны обязательно любить нас больше всего на свете, а мы будем отвечать вам взаимностью.
» Вы приходите играть с Адрианом драму и разочарования друг в друге (можете посоревноваться за звание drama king); непутёвый сын проёбывает жизнь, ментально рефлексирует и вообще подался в балет. Можете представить себе степень отцовского разочарования? С Соней (hello, it's me) вы приходите играть слепое обожание и вертикальный инцест. Она выросла папиной гордостью, и регулярно способствует его личному счастью. Иногда не спрашивает на это разрешения (зачем, пап, я знаю лучше). Попутно вы ещё охуеваете с того, что у вас (в формате два штука) выросло.
» Пожалуйста, пишите вменяемые тексты, поделитесь с нами примером любого из них перед придержанием, будьте вдохновлены и инициативны. Не приводите к нам в семью других тёть и дядь, развивайте и проживайте персонажа, не меняя при этом суть описанного в заявке, его род деятельности, личности и ориентацию. Кроите, но не перекраивайте.
» Внешность воощ категорична, но если образ западёт, готова к обсуждению. Все закадровые интересующие подробности расскажу с удовольствием в любой удобной вам связи. | |
